Куда делась школа слез и смеха?

Театр «Старый дом» любезно пригласил на сдачу спектакля «Элементарные частицы». Пятеро актеров расселись на сцене и принялись по очереди пересказывать как по писаному газетные и журнальные статьи о мечтах и проектах молодых ученых. Не меняя интонации и позы, лишь изредка разливая чай,  молодые люди добросовестно читали текст, иногда улыбались. Вдруг с потолка полилась вода. Персонажи встали, надели плащи, перетащили мебель под навес, вернулись под дождь. Извлекли из карманов листы бумаги, пробубнили «Письмо сорока шести» и комментарии к нему. Промокнув, ушли под навес, там озвучили ряд научных открытий, завершили читку диалогом двух не имеющих к социальной утопии отношения подростков. Ну вот, собственно, и все.

Историю о новосибирском Академгородке  вынес на сцену петербургский режиссер Семен Александровский совместно с драматургом из Тольятти Вячеславом Дурненковым. Друзья получили на постановку грант из федерально-местного бюджета. На эти деньги они изучили архивы Академгородка, опросили его жителей, драматург составил т.н. пьесу из газетных статей и собственных интервью, а режиссер поручил актерам прочитать текст по лицам.  Данный перформанс был объявлен спектаклем.

Освистали? Да прям. В зале собралась культурная общественность, в смысле, почтенные профессора, поседевшие научные деятели, стоявшие у истоков Академгородка. К ним примкнула молодежь, вкусившая отголоски сладкого духа свободы. Они охотно остались на обсуждение перформанса и долго выкрикивали радостные монологи, не слушая и не слыша оппонентов. Получился никакой не скандал, а обычное ток-шоу на тему «Я и Академгородок». Оно, как и полагается, было снято на видео и выложено в электронных СМИ.  Видеоотчет заменил профессиональные разборы и рецензии, для которых материала нет. Не нашли его и мы, но возник вопрос: а это правда был спектакль?

Театр не может развиваться без поисков и экспериментов, кто бы спорил. «Старый дом» в этом отношении идет чуть ли не впереди планеты всей. Список последних премьер тому доказательство. «Пер Гюнт», например, явил блестящий образец европейского театра, поражающий великолепной актерской техникой. Другого рода эксперимент – «Ручейник, или куда делся Андрей» того же тандема режиссер-драматург, с теми же чтецами, что и в «Элементарных частицах». Это стилизация под документальное расследование, театральная вариация жанра mocumentary,  где актеров хоть и нивелировали, зато придумали необычное пространство, новые коды и ходы. В «Частицах» экспериментаторы отказываются не только от актеров, но и от других необходимых составляющих театра - от драматургии, от действия, от образов, от сюжета, от художественной реальности, наконец. «Где здесь театр - школа слез и смеха, как говорил Гарсиа Лорка?» - задала прямой вопрос житель Академгородка Замира Ибрагимова – старейший журналист,  писатель, драматург, автор одной из статей в «списке литературы, использованной для создания спектакля».  На обсуждении она встала первой - и осталась единственной, кто высказался коротко и по существу. Никто не успел ей ответить, ибо следом вскочил другой оратор. 

Вышеупомянутый  список литературы приведен в программке к спектаклю.  Ах, как интересно читать эти статьи! Особенно тем, кто имеет хоть какое-то отношение к Академгородку, не говоря о тех, кто его строил.  Их хлебом не корми, дай поговорить о себе, любимом, ведь Академгородок – это и есть любимый я, а я – это любимый Академгородок. Когда питательная среда для разговоров  с каждым годом утрачивается, хватаешься за любую нить, связывающую с духовной родиной, с ее золотым веком.  Но давайте не подменять избу-читальню театром, а? Давайте кухонные разговоры оставим кухням, а в театре будем обсуждать спектакль по художественным критериям? Повод для воспоминаний о себе, о своей юности может быть любым, но продукт, выступивший как повод, от этого искусством не становится.

В подобном русле работают актуальные художники. Имярек, допустим, делает инсталляцию из гнилых картофелин, украшает веточкой, включает в выставку. Уборщица порывается смести каку в мусорный мешок, но  ее стыдят за невежество.  Бал правят  куратор и селекционер. Первый измышляет заумную концепцию, второй восхищается устремлением интересов художников  к новым сортам картофеля. Статус произведения искусства получен, инсталляция передана на западный аукцион, коллекционеры платят бешеные деньги. Все давно усвоили, что суть не в сути продукта, а в том, как его подать.

Еще Ильф с Петровым  смеялись над новыми формами, описав в «Двенадцати стульях» провинциальный спектакль «Женитьба». Но там Агафья Тихоновна хоть по канату ходила, а это не каждый может.  Только теперь это уже старые формы. А новые – там, где никаких действий по канату не надо. Вообще ничего не надо, лишь слова, слова, слова. Скоро и слов не пригодится. Выйдут на сцену, постоят, помолчат – и уйдут. А Костя Треплев скажет: «Вот вам и театр».